Ребенок подходит к вам и жалуется. Не означает ли это, что он стремится к разрешению проблемы добра и зла? Желает сам лично избегать дурного и совершать хорошее?

Из работы «О морали у  детей» 

Датируется 1941-42 годом (публикуется в сокращении) 

Пиаже говорит: «Используя различные изыскания социологов и психологов детства, можно утверждать, что существует, если не вообще, то у детей, две морали, так сказать, два рода чувствования, поведения, которые являются результатом влияния на дух ребенка двух разных типов межиндивидуальных отношений. Эти две морали зависят от уважения ребенка к взрослому, которое согласно почти всем моралистам является основой, дающей ему возможность приобретения моральных понятий».

Пиаже полагает, что нужно различать, по крайней мере, два типа уважения. Первое можно назвать уважением односторонним, предполагающим неравенство между тем, кто уважает, и тем, кого уважают, то есть, отношение ребенка к взрослому, основанное на принуждении, и Пиаже обозначает его как «уважение по принуждению». Второй тип уважения мы можем рассматривать как взаимное, когда индивидуумы, находящиеся в контакте, рассматриваются как равные и уважают друг друга взаимно. Это уважение не влечет за собой никакого притеснения, и Пиаже называет его кооперативным отношением. Такие кооперативные отношения существуют между детьми или между подростками в организованной игре, в самоуправлении или правильно поставленной дискуссии.

Эти два типа уважения обуславливают две морали детей, всегда находящиеся у них в оппозиции друг к другу. Природа связала ребенка с матерью не только физиологически, телом, но и психически – любовью. При появлении на свет ребенок приносит с собой не только тело, но и любовь. Кто любит мать, тот любит вообще, и это внутреннее чувство распространяется, конечно, не только на ближайшие объекты. Ребенок, который любит мать, обладает этим внутренним чувством, при помощи которого он способен любить весь мир. «Человеческие объекты, попадающие в поле этого внутреннего чувства, получают и для себя его отражение,» – говорит Монтессори. С внутренним чувством любви в ребенке рождается и внутреннее чувство морали. Все, кто длительное время имел дело с маленькими детьми, знают, как рано и с какой страстностью ищут они разницу между добром и злом, всем существом своим сознательно стремясь приблизиться к добру и отринуть зло.

Монтессори полагает, что добро и зло почти совпадают с понятиями полезного и вредного для человека. Инстинктом, позволяющим предугадывать опасность, обладают многие животные. Человек может совершенствовать зачатки такого инстинкта, заложенные в глубине души. Однако большинство людей очень далеки от подобного идеала. Они потеряли последние признаки этого инстинкта, их души умерли еще при жизни и уже не способны к совершенствованию.

«Подумаем о нашем отношении к детям, – говорит Монтессори, – мы являемся стимулами, которые должны упражнять зарождающееся чувство морали, осторожно его развивая». Если мы являемся стимулами для развития в детях самого главного и самого важного, что есть в человеке, то, как мы должны вести себя по отношению к ним? 

Прежде всего, мы обязаны отрешиться от мысли, что ребенок есть наша собственность. И признав его свободным существом, мы должны согласиться с тем, что он не только член своей семьи, но и член общества, Родины и всего человечества.

А между тем, признаваясь откровенно, мы должны сказать, что ребенок является единственным человеческим существом, которое принадлежит другому. «Ребенок – раб, истинный раб, проданный на рынке, с той только разницей, что рабовладелец покупал раба на рынке за деньги; ребенка же взрослый покупает ценой крови в бесконечном поле тайны жизни и держит его при себе. Ребенок – раб, как никто другой. И на этой низкой ступени мы держим его в нашем сознании», – пишет Монтессори.

Взрослый говорит: «Надо любить родителей, надо уважать старших, надо быть справедливым, надо быть честным, не надо лгать, нельзя брать чужого, нельзя обижать слабых», – и прочие, прочие прекрасные слова, думая, что таким образом он воспитывает мораль в ребенке. Слов мало; слова – это пустой звук, «сигнал действительности, и притом весьма шаткий», – по выражению И.П. Павлова. Хорошо услышав сигнал, можно, тем не менее, вовсе не видеть действительности.

«Кто теряет чувство действительности, теряет себя. Тогда все для него – пустота. Для чего тогда служит все его знание законов морали и даже исполнение их, если сердце его мертво? Человек моральный и довольный собой, но без сердца – могила», – говорит Монтессори.

Действительностью в данном случае является сам взрослый со всем своим поведением, которое должно служить стимулом для морального воспитания ребенка. Но не нарушает ли он сам прекрасных правил, которые старается внушить детям?

К сожалению, приходится признать, что это противоречие тяготеет надо всею жизнью ребенка. При всей самой нежной, самой горячей любви к своим детям, родители, большею частью в силу тяжелых жизненных условий, не по своей вине нарушают по отношению к ребенку эти принципы любви и справедливости с первого же часа появления его на свет. Это происходит зачастую и в благополучной обстановке из-за непонимания…

…Монтессори в своей книге приводит дневники наблюдений за двумя мальчиками, составленные ее сотрудницей Анной-Марией Маккерони. В одном из них был представлен пятилетний мальчик, в характеристику которого педагог, наблюдавший его ранее, внесла заметку «доносчик».

Маккерони, общаясь с ним, заметила, что ребенок часто обращался к ней с вопросами обо всем том, что делается вокруг него: хорошо это или плохо? И это относилось не только к работе с материалом, но также к каждому моральному факту, для которого он старался установить в своем сознании точное определение: хорошо это или плохо?

Сам он с необычайной тщательностью старался делать все хорошо. Рассматривая его «доносы», Маккерони отметила, что он не выказывал ни дурного отношения к товарищам, ни своего превосходства. Он внимательно наблюдал за ними, а потом шел к ней и говорил, как бы спрашивая самого себя: такой-то сделал то-то и то-то; хорошо это или плохо? И потом ребенок старался избегать того, что в других было осуждено как плохое.

«То, что казалось шпионством учительнице, давшей ребенку моральную оценку «доносчик», было просто желанием разрешить проблему, доминирующую в его сознании, – проблему добра и зла, – пишет Маккерони. – Ему недостаточно было скудного опыта собственной жизни. Он хотел использовать опыт всех окружающих, чтобы знать, что хорошо, а что плохо. Оказалось, что в его натуре выше всего была чувствительность к добру и злу, а главное, стремление его было направлено на то, чтобы совершать хорошее и избегать дурного».

В моих многочисленных заметках описывались подобные случаи. Например, Ася Т. пяти лет (январь 1923 года): «Ася сильно занята проблемой добра и зла. Она постоянно обращается ко мне с вопросом: «Хорошо или плохо то или другое?» Она всегда критически относится к своей работе и, несмотря на мое одобрение, часто говорит: «Нет, это нехорошо». С такой же критикой она подходит к работе других детей: «Он это сделал неверно, нарисовал плохо» ...

В моей практике имела место переписка с детьми 6-9 лет, умеющими писать, о которой рассказано в работе «Грамота и развитие речи у маленьких детей». Иногда я получала письма с вопросами, хорошо или плохо то или другое, с признаниями в каком-либо поступке и с объяснениями его причины.

Подобные действия детей, в основе которых желание разрешить проблему добра и зла, можно наблюдать не только в детском коллективе, но и в семье – как там, где детей несколько, так и у «одиночек»... 

В книге профессора С.Л.Рубинштейна «Основы психологии» в главе «Волевые процессы» в разделе «Развитие воли у ребенка» есть такие строчки: «Путем изучения детских жалоб Горбачева в проведенном в младшей и средней группах одного из детских садов Ленинграда исследовании, еще не опубликованном, собрала поучительнейший материал, ярко показывающий, как совершается у дошкольников осознание правил в конкретной практике, их применение, нарушение и восстановление. Детские жалобы, часто очень многочисленные (! - Ю.Ф.), в большинстве своем касаются не личных обид, а нарушения правил.

Апеллируя со своими жалобами к воспитательнице, сплошь и рядом безо всякой личной враждебности по отношению к «нарушителю», ребенок как бы ищет подтверждение правилу, как бы проверяет его и обобщает в нем все результаты подтверждения его со стороны взрослых.

Жалобы ребенка и все его поведение в группе ярко показывают, как активно ребенок овладевает правилами и осознает их. Осознание правил поведения ребенком совершается на практике, в процессе их применения, нарушения и восстановления под руководством взрослого».

Выводы профессора Рубинштейна правильны, но они неверны по своей истинной сущности.

Он говорит об «осознании правил в конкретной практике». О каких правилах может быть речь у дошкольников младшей и средней групп, у детей 3-5 лет? В упорядоченной обстановке даже эти маленькие дети, даже самые дезорганизованные, будут вести себя добропорядочно, ибо внутреннее стремление к упорядоченности, заложенное в ребенке, не будет разбиваться о внешнюю неорганизованность. Никаких предписанных правил в этом возрасте быть не может. Они могут начать существовать, да и то с грехом пополам, лишь с первого класса школы и лишь в самом ограниченном количестве. Правила поведения у маленьких детей вытекают понемногу из каждодневных упражнений – как в детском саду, так и в начальной школе, соответственно возрасту, отличаясь лишь количественно, но не качественно.

Некоторые из этих упражнений описаны А.Е. Андриановой в ее прекрасной книге «Воспитательная работа в первом классе» в главе «Воспитание дисциплины».

В упорядоченной обстановке, при проведении кратких и точных упражнений, стимулирующих поведение детей и работу руководительницы или учительницы, жалобы не могут быть многочисленными.

«Детские жалобы – часты и очень многочисленны», – говорит профессор Рубинштейн. Многочисленность жалоб указывает на недостаточность благоприятных условий для жизни детей, при которой их жалобы приобретают массовый характер и могут легко обратиться в дурную привычку. В таких условиях очень трудно вести исследования чисто индивидуального характера, которые только и имеют настоящую психологическую ценность.

В обстановке организованной, свободной и точной работы, каковой отличаются классы Монтессори, а также классы хороших воспитательниц, как, например, Андриановой, жалобы детей очень малочисленны, а потому их можно исследовать более точно. Те детские жалобы, о которых говорит Монтессори, и которые наблюдались у некоторых моих детей, не относились к «овладению и освоению правил на практике в процессе их применения, нарушения и восстановления под руководством взрослого», как считал Рубинштейн, а имели гораздо более глубокую причину. Ребенок стремился к разрешению проблемы добра и зла; стремился сам лично избегать дурного и совершать хорошее. Это стремление было доминирующим в его сознании. Оно свойственно не всем детям. Большинство не жалуется, потому что им не на что жаловаться в нормальной обстановке, за исключением весьма немногих случаев со стороны некоторых «правонарушителей» (я говорю о маленьких детях). Те же немногочисленные дети, которые часто обращаются к авторитету, заслуживающему их доверия, являются организациями более тонкими, волнуемыми постоянными вопросами добра и зла.

Жалуясь, эти дети сплошь и рядом, «безо всякой личной враждебности по отношению к нарушителю», как пишет профессор Рубинштейн, не ищут подтверждения правилу со стороны взрослых, но стремятся узнать, хорош или плох поступок, совершенный тем или иным ребенком. Они не только желают сами оттолкнуться от плохого и приблизиться к хорошему, но, по возможности, искоренить плохое и в других. Такие дети требуют особого внимания со стороны воспитателей… 

Статья из журнала «Монтессори-клуб» № 1 (16) 2009