Помогать, а не оценивать

Из книги «Мои встречи с Марией Монтессори»

Изд. «Народная книга», 2015 год

Впервые я встретилась с Марией Монтессори в ноябре 1906 года, когда она вела учебный курс педагогической антропологии в университете. Если правильно помню, это был курс для учителей. Аудитория казалась мне огромной. Кафедра, за которой стояла Монтессори, а также своего рода навес над кафедрой были сделаны из светлого дерева. Справа и слева располагались по два ряда скамеек. Остальное пространство аудитории тоже заполняли скамьи. Я выбрала себе место справа от кафедры, в одном из двух рядов. Таким образом можно было видеть аудиторию, полную студентов и студенток. Во время выступления Доктор Монтессори всегда стояла и внимательно смотрела на слушателей. Ее взгляд не раздражал того, на ком он останавливался. Как я не раз замечала впоследствии, Монтессори умела «чувствовать» каждого индивидуально, устанавливая со слушателями особый духовный контакт.

Разумеется, я сразу отметила, что Мария Монтессори была женщиной необычайной красоты, но она не следовала тогдашней моде образованного класса. В то время многие женщины, посещавшие университет, одевались в пиджаки и галстуки на мужской манер. Но не она! Ее платье было просто, но женственно, и она не производила впечатления «суперженщины». Она улыбалась. Монтессори рассказывала не про антропологию, а про школу. О том, какой школа должна быть. Она подчеркивала два важнейших пункта.

Первый: задача школы, задача учителя – помогать, а не оценивать. Второй: умственная деятельность никогда не истощается, но питает сама себя, она и есть пища для духа.

Первый пункт давал взгляд на образование, который отличался от принятого в то время. Тогда считали, что задача учителя – оценивать устные и письменные ответы учеников, находить в них ошибки, на основании которых определять, какую отметку им поставить. Я тоже часто размышляла об этом, пытаясь понять, как именно плохая отметка может сделать ученика лучше и умнее, поэтому в тот вечер испытала огромное облегчение. Доктор говорила: надо помогать, а не оценивать – вот назначение школы. И надо пробуждать внутренние возможности каждого ученика.

Второй пункт означал, что наше сознание работает потому, что оно и создано природой, чтобы быть активным и деятельным. Мы изучаем тот или иной предмет, но изучать – значит усваивать, получать новые знания, используя собственный ум, сознание, наше умение замечать. Процесс развития в какой-то мере аналогичен процессу потребления и переработки пищи – это есть наша собственная спонтанная активность. Такое сравнение, возможно, не является идеальным, но помогает понять, что усвоение знаний есть результат внутренней активности человека.

Монтессори говорила, что если мы учимся, чтобы усвоить новые знания, а не чтобы получить хорошую отметку или сдать экзамен, мы будем концентрироваться на том, что нас интересует, возвращаться назад к уже пройденному, чтобы углубить свое знание. Таким образом, мы не противоречим принципам работы сознания. Учение есть питание нашего ума, а не его истощение. Она ясно показывала, что противостояние плоти и духа, которое обозначает святой апостол Павел (послание к Галатам, стих пятый), не обязательно. Противостояние исчезает, когда работает сознание, свободное от этих маленьких уловок...

...Язык Доктора Монтессори был прост и ясен, ее голос – гармоничен, ее манера рассказывать – оживленной, так что даже не слишком активные студенты могли следовать за ходом ее мысли. Все, что она говорила, было окрашено жизнью. Помню, некоторые слушатели говорили: «Эти лекции создают в нас потребность быть хорошими».

На ее кафедре стоял небольшой скелет новорожденного ребенка. Зачем он там стоял? Кажется, я поняла, зачем. Монтессори рассказывала нам о первом периоде жизни ребенка как о периоде относительного покоя, но в то же время периоде огромной активности. Действительно, маленький ребенок просто лежит, но в то же время он конструирует собственное тело: кости, мускулы, кожу, вступает в контакт с внешним миром. Монтессори обращала наше внимание на огромное различие между телом ребенка и телом взрослого человека. Если условно разделить тело ребенка и тело взрослого на восемь частей, то у ребенка на долю головы придется две части, в то время как у взрослого – только одна. Доктор помогала нам представить, каким был бы взрослый человек, если бы имел пропорции новорожденного. Это был бы монстр. Так вот, разница в пропорциях тела и обуславливает различия в поведении и двигательной активности ребенка и взрослого. Как просто маленький ребенок садится на землю и встает!

Когда Монтессори показывала нам препарированные органы, например мозг, она надевала белую шапочку врача. В своих лекциях она вела абсолютно оригинальную линию повествования, учила нас тому, чему ее саму вряд ли кто-нибудь учил, – так думала я тогда. Где брала она свои знания? Это меня особенно интересовало. Но я не подходила к ней после лекций, чтобы поговорить, как делали многие студенты. Однако садилась всегда в первом ряду, чтобы хорошо видеть и слышать ее. Кто-нибудь может сказать, что я теряла время, посещая исключительно лекции по антропологии, определенно не готовясь к экзаменам.

Чтобы уменьшить расходы моего отца, я давала частные уроки одному мальчику, которому было около тринадцати, и одной девочке. Кроме того, я устроилась преподавать в группе продленного дня. Там было примерно двадцать учеников от 14 до 16 лет, которые не справлялись с изучением французского языка в школе. Как же интересно мне было видеть этих «сложных» ребят, сильных, полных жизни, некоторые из которых были старше меня! Они развлекались тем, что заворачивали перья в листок бумажки и подбрасывали их к потолку. Только один мальчик, действительно, хотел учиться. Он сказал мне, что его отец уже приготовил для него место будущей работы, но бедный парень был очень стеснительным и вряд ли справился бы с экзаменами. «Когда Вы со мной разговариваете – я все понимаю, – говорил он мне, – но на уроке у меня не получается понять».

Остальные ребята совсем не переживали по поводу своих проблем. Они смеялись, шутили. Один, шутки ради, нарисовал в тетрадке мой портрет. В этом не было ничего плохого, но я хотела наказать его за шалость и попросила выйти за дверь. Ситуация казалась комичной, потому что это был по сравнению со мной очень высокий и тучный парень. Он смущенно бормотал: «Но, но…» Ему все же пришлось выйти, но он не стал держать на меня зла, чем в дальнейшем заслужил мое расположение.

Ребята заинтересовались французской грамматикой, особенно неправильными глаголами. Так что, когда звенел звонок, они огорчались. Наверное, до сих пор неправильные глаголы вызывают ужас у многих школьников, но сам французский язык вполне логичен в построении и его можно изучать с удовольствием...

***

Я провела летние каникулы с моим отцом, постоянно думая о тех двух пунктах, которые обозначила Доктор Монтессори на первой лекции. Отец внимательно слушал то, что я пыталась ему рассказать. Мы часто прогуливались по белому песку вдоль берега Адриатического моря. Море было спокойным и сильно выделялось на фоне скал. Мы гуляли и разговаривали про метод, предложенный Монтессори, и я чувствовала, что отец возлагал на меня большие надежды. На меня, такую хрупкую и маленькую, будто одно его желание добра школе должно было привести к расцвету принципов, о которых я ему рассказывала. Вновь и вновь я пересказывала ему лекции Монтессори так подробно, как только могла...

Статья из журнала «Монтессори-клуб» № 4 (49) 2015 г.

Фото: интернет-источник