Почему за сорок пять лет метод Монтессори так и не распространился в итальянских школах?

В 1916 году вышла книга «Самообразование в начальной школе». К тому моменту Монтессори смогла подвести первые итоги работы с детьми в возрасте от семи до десяти лет. Было очевидно, что необходимо расширить дидактический материал – который теперь называли «систематический тест», - и содержание образования. Теперь это язык, история, география, арифметика, геометрия, музыка и некоторые другие предметы. В предисловии к работе она выражала признательность Анне Федели и Анне Марии Маккерони за то, что они делились своим опытом и результатами работы с детьми этого возраста. Первые начальные школы появились уже в конце 1910-х годов. 

В Риме такой первой школой был собственный дом Марии Монтессори на улице Принцессы Клотильды, в котором было лишь несколько детей, среди них Карло и Джемма, две дочери подруги Мараини. С ростом числа маленьких учеников школа переехала на улицу Монте Дзебьо, 35. Великая Княгиня тоже внесла свой щедрый материальный вклад в открытие в Риме первых муниципальных школ, работающих по методу Монтессори. 

Так же случилось и в Неаполе в 1919 году. В неаполитанском административном центре работали шесть Домов Детей в различных частях города, поддерживаемые «Обществом Друзей Метода Монтессори» и под управлением Марии Фанчелло. Среди учителей, которые там работали, выделялись Лина Эджиди и Лучия Фанчелло, возможно, родственница Марии. 

Другую школу «Артишоки» в районе Санто Джованни, специально построили в Риме. Учителем в ней была Лина Оливеро. И эта школа имела большой успех, как в плане знаний, которые получают дети, так и в плане их психологического созревания. Маргот Валтуч вспоминала, что эта школа имела форму четырехконечной звезды, в каждой из оконечностей которой располагались четыре класса, соединенные друг с другом. Там были низкие потолки, окна на высоте роста ребенка, двери, которые вели прямо к зеленым зонам на улице, так чтобы максимально связать внешнее и внутреннее пространство. Чтобы выйти из школы, надо было всего лишь спуститься по трем низким ступенькам. Это было идеальное здание для школы Монтессори. Оно было снесено в 1938 году, чтобы освободить место для школьного здания, построенного в стиле, который был чем-то средним между умбертинским и фашистским. В этом доме на улице Ла Спецца, 29 по сей день находится школа. 

За рубежом ученики Монтессори уже некоторое время назад начали свою деятельность и осуществляли её с умом и верностью идее. Например, на курсе в Амстердаме в 1924 году выделялась молодая венгерка, Эрзебет Бурхард-Белвари, которую Монтессори с любовью называла «Елизавета Венгерская». После двух лет работы вместе с Лили Рубишек в школе в Вене, Эрзебет открыла Дом Детей в Будапеште, а затем основала и начальную школу. В 1936 году она организовала курсы для учителей по работе с детьми от трех до десяти лет и добилась, чтобы на выпускных экзаменах присутствовала сама Доктор Монтессори. Решительная и смелая, Бурхард-Белвари будет много лет вести вперед свое дело, обучая больших и маленьких тому, чему научилась сама, несмотря на тяжелые политические условия в своей стране после второго мирового конфликта.

По всему миру происходило множество историй, подобных этой. Мужчины и женщины, проникшись духом метода, жертвовали собой для защиты детских прав. Окруженная восприимчивыми и волевыми учениками, Мария Монтессори всегда получала помощь от своих бывших студентов, а теперь друзей. Они помогали ей держать докучливых и любопытных коллег на должном расстоянии, но они и осаждали Монтессори постоянно. «Непроницаемая стена была воздвигнута против них особым гиперактивным муравьем, кем была Лина Оливеро», - свидетельствовала Сулеа Фиру.

Были и другие ученики, – о них упоминается в многочисленных письмах. Однажды, они решили подарить ей машину, чтобы облегчить труд перемещений. Эта идея обрадовала и сына, увлеченного автомобилями. В ту эпоху автомобиль был предметом роскоши. Но мы не знаем, была ли эта идея когда-либо воплощена в жизнь. 

Годы шли один за другим, и переход от пятидесяти к шестидесяти давался ей довольно тяжело: в Италию она вернулась только через тринадцать лет. Монтессори продолжала без устали делиться тем, чему научилась сама, чему нашла многократное подтверждение. Дети могут сотрудничать друг с другом, быть ответственными и «мирными людьми», если их образовывать в свободе, а не в жесткой школе. В этом Мария Монтессори утверждается все сильней и постоянно её пропагандирует в тридцатые годы прошлого века - время, когда над Европой нависают новые угрозы. Она сохранила вежливую ироничную улыбку выражающую свежесть разума, вместе с интенсивным и светящимся взглядом, который не устает исследовать, внимательно изучать глубины мира. У Монтессори были простые, непринуждённые манеры, но решительный, иногда даже властный голос, временами неожиданно жесткий, как у человека, не допускающего возражений. Однако, во время конференций тон её голоса становился музыкальным и убедительным. Фотографии той эпохи запечатлели интеллектуальную страсть, которой она была увлечена, и которая не оставила её до последних дней жизни. Даже те, кто не знают итальянского, завороженно её слушали.  

«Люди были сражены своего рода духовным магнетизмом. Когда говорила, она обращалась к публике всегда в женском роде, потому что большинство ее слушателей были женщины. На курсе 31 года нас было только трое мужчин – Артуро Пига из Чили, Лазарь Попп и я из Бухареста. Мы чувствовали себя как три козла в стаде овец. Монтессори сначала не замечала нас, но к нам подошел Марио, и мы подружились с ним. Казалось, Доктор воспринимала слушательниц как членов семьи, и это создавало атмосферу социального единения между учителем и учениками. Она разделяла с ними их понимание и их энтузиазм. Мария Монтессори была необычайной женщиной, так отличавшаяся от всех преподавателей того времени. Это было единственный раз в моей жизни, когда после прослушивания стольких мужских преподавательских голосов, то, что рассказывалось женщиной резонировало во мне с такой силой. Женский голос в поле образования. Женщина, которая была и матерью, и врачом, и ученой! До неё культура – особенно научная культура – была исключительно уделом мужчин». 

Вместе с успехами и известностью пришла и критика. Одним из самых частых упреков, встречающимся и по сей день, было то, что образовательное предложение Монтессори – «это простое расширение метода для работы с идиотами на здоровых детей». Говорят так те, кто поверхностно знаком с методом и не проник в его глубь. В машинописном тексте «Истории» Монтессори возражает на это, что пусть базовые принципы Метода те же самые, но для здоровых детей надо принимать во внимание не только их физиологические потребности, но также и потребности их нервной системы. Монтессори называет это «восхождением». К сожалению, детям с ограничениями психическое и когнитивное развитие даётся гораздо тяжелей, чем обычным.  

Некоторые американцы обвиняли Марию Монтессори в излишне ревностном отношении к своей работе, в том, что она не позволяла никому проводить курсы, за исключением Хелен Паркхёрст. С ней у Монтессори сложился близкий рабочий контакт, который, однако, со временем прервался, как происходило и с другими почетными учениками, такими как Анна Е. Джордж из Чикаго или Клара Грунвальд из Берлина. Монтессори не скрывала тайные доктрины: она делилась своими открытиями в работе с детьми, показывая данные, демонстрируя фотографии, а в Соединенных Штатах она даже снимала небольшие фильмы - сегодня, к сожалению, утерянные. Однако, она не соглашалась на компромиссы и на смешение с другими образовательными течениями. Она добивалась максимальной точности в изготовлении сенсорных материалов, убежденная, что материалы, сделанные «примерно», будут лишь запутывать и никому не будут полезны. Кто-то злобно возводил на неё подозрения, утверждал, что она хотела осуществлять жесткий контроль за той деятельностью, которая благодаря ей разворачивается в мире. Однако, на самом деле она вела себя так потому, что, по её мнению, скрупулёзное применение Метода с вниманием к деталям, которыми на первый взгляд можно пренебречь, жизненно необходимо для процесса «освобождения детей». 

 

Мария Монтесори одна стояла на вершине и должна была раскрывать козни, которые приходили с разных сторон, даже от тех, кто на первый взгляд её поддерживал и прославлял. Она была сильно обеспокоена попытками «американизировать» Метод и рисками, которым он бы подвергался в таком случае: спекуляции тех, кто, будучи абсолютно не заинтересованном в содержании, смотрел исключительно с точки зрения бизнеса, который однозначно должен был приносить прибыль; постепенный возврат к привычной модальности делать школу, скрываясь за брендом, который теперь достиг высокого престижа и распространился по всему миру. 

Не было недостатка и в тех, кто принимался имитировать материалы и модифицировать их, не понимая строгую логику, выдержанную при их создании, а также лежащую в их основе физическую и математическую природу. Были и такие, кто хотел бы сочетать её метод с методом Фрёбеля, привнося в детские сады сенсорные материалы наряду с так называемыми дарами, но привязывая их к формуле фронтальных уроков. По существу, Марии Монтессори постоянно приходилось быть настороже, чтобы «педагогическая революция», которой она давала ход, не сошла на нет. 

В то, чтобы имя итальянской ученой стало знаменитым в Соединенных Штатах, свой вклад внесла довольно известная писательница Дороти Канфилд Фишер - дочь ректора Университета Штата Огайо. В 1911 году, во время одного из многочисленных визитов в Европу, она посетила Дом Детей на улице Джусти в Риме и осталась глубоко впечатлена. Она решила популяризировать на родине результаты этого грандиозного эксперимента с помощью ряда книг, посвященных итальянской преподавательнице.

 

В 1912 году в свет вышла книга «Монтессори-мама» (Генри Хольт переиздал её в Нью Йорке в 1965 году под названием «Монтессори для Родителей»). Книга была напечатана с одобрения Доктора. Вдохновленная достигнутым успехом, в следующем году Фишер выпустила «Монтессори-учебник» - текст по её собственному определению «непретенциозный» и задуманный главным образом «для использования мамами маленьких детей». Идея была в том, чтобы приблизить «тренировочный курс Монтессори к нашим собственным домам». Таким образом, это могло бы заменить, не без ряда преимуществ, посещение детьми обычных «Домов Детей». 

«У матери есть ряд преимуществ, которыми не обладает учитель в монтессори-классе. Дети постоянно находятся с ней и, если она захочет, то может превратить в монтессори-упражнения почти всё, что ребенок делает, пока не спит». Это объясняет тот факт, почему большая часть книги (стр. 30-102) была посвящена использованию «фабричных и изготовленных в домашних условиях материалах», а именно сенсорных материалов. В книге приводились двадцать один тип упражнений, которые дети могут выполнять под наблюдением мамы. Книга показывала довольно жесткий и статичный образ Метода, что рождало в читателе ощущение механической схемы, и в реальности было далеко от истинного духа Монтессори. К тому же идея о домашнем применении Метода противоречила цели детской социализации, являющейся одной из важнейших. Доктор, которая обычно избегала прямых полемик, тогда посетовала в лондонском Times на тот факт, что книга о ее работе вышла без её собственной проверки и одобрения. 

В 1914 году она сама опубликовала «Собственный Учебник Доктора Монтессори», который появился одновременно в Великобритании и Соединенных Штатах. В Италии книга вышла в 1921 году под названием «Учебник Научной Педагогики». Более лаконичная, чем «Метод», книга очень хорошо иллюстрирует сенсорные материалы и их применение. Оба издания книги Монтессори посвятила подруге Марии Мараини Гондзага. В предисловии к английскому изданию, написанному Монтессори, она цитировала Хелен Келлер и Анн Салливас Маси, представляя их как «своих учителей и живых свидетелей чудес в образовании». 

Частичное порицание не уменьшило энтузиазм Фишер, которая в том же году передала в печать книгу «Мать и Дети», а в 16 году «Самостоятельность». Уникальный случай в истории монтессорийской литературы: писательница с успехом идет по пути популяризации нарратива Метода. Делает она это с помощью двух детских романов, также подходящих и для взрослого чтения: «Изогнутая веточка» 1915 года, и еще более популярного «Понятая Бетси» 1917 года. Под видом приключений выдуманных персонажей автор высказывала познания об образовании и о человеческом развитии, которые приобрела во время своего визита в Рим. Действие романов происходило на фоне американский реалий. 

Уже в 1915 году, в то время как Монтессори ещё проводила курсы и конференции в Соединенных Штатах, первоначальный успех, который был достигнут, начинал ослабевать, и можно сказать, что через три-четыре года её звезда довольно ощутимо сошла с небосклона. На это было множество причин. Без сомнений пресса создала завышенные и мало реалистичные ожидания. Реализация на практике, часто поспешная или неполная, многих разочаровывала. К тому же Метод противостоял доминирующей в то время идее о том, что детский интеллект является предопределенным и измеримым с помощью тестов на IQ. Другими словами, согласно этой концепции, разум являлся изменяемым по модели стимул – ответ. Новые идеи вызвали только сопротивление у тех преподавателей, кто не был готов передать полный контроль ученикам и отказаться от определенных строгих образовательных критериев.

Монтессори также упрекали в предпочтении, которое она якобы отдавала частным и католическим школам. Однако, главный идеологический конфликт развернулся по поводу так называемого «прогрессивного образования», главным представителем которого был Уильям Килпатрик. В 1915 году он стал профессором педагогики Колумбийского Университета в Нью Йорке. Килпатрик утверждал, что Монтессори не привнесла в образование ничего нового; он обвинял её в незнании теории культурного трансфера и методично оспаривал все аспекты её образовательного предложения. Ко всему этому добавлялось неумелое управление движением, недостаток подготовленных учителей и прямые стычки с Монтессори, которая требовала более жесткого контроля качества школ.

 

Знаменательны слова священника Луиджи Стурцо, произнесенные в 1952 году через два месяца после ухода Марии Монтессори. 

«Я спрашивал себя, почему за сорок пять лет метод Монтессори так и не распространился в итальянских школах. Тогда, как и сейчас, я дал бы один и тот же ответ: все дело в органическом изъяне нашего обучения: в нем не достает свободы, есть стремление к единообразию, налагаемое бюрократами и санкционированное политиками […]. Возможно, есть ещё одна причина: недоверие духу свободы и независимости человеческой личности, находящихся в основании метода Монтессори».

Март 2021 г.  Отрывок из книги Грации Хонеггер Фрешко «Мария Монтессори и современность. Жизнь, мысли, свидетельства» в переводе Сергея Сафронова. 

Фото: интернет-источник.