Избави Бог желать слепого подражания внешним приемам без понимания внутренних побуждений, руководящих нашей деятельностью

Из работы «Мария Монтессори и новое воспитание», 1914 год. По изданию 2003 года

Фото с сайта

… Для того, чтобы научить детей обращаться с пуговицами, крючками, кнопками и т. п., в монтессорском «дидактическом материале» находятся рамки, вроде пялец, с натянутыми на них кусками материи, разделенными в середине на две половины, которые соединяются пуговицами, кнопками, крючками, лентами и шнуровкой. Ленты для завязывания сделаны с каждой стороны различного цвета для того, чтобы, учась завязывать бант, ребенок видел направление каждой ленты и то, как переплетаются и где просовываются обе ленты. Дети занимаются тем, что они расстегивают и застегивают, развязывают и завязывают, расшнуровывают и шнуруют эти куски материи и таким образом очень рано приучаются к тому, чтобы самим одеваться и раздеваться.

Все это кажется вам очень скучным. Но для детей после трех лет это, напротив, кажется очень интересным, особенно когда ребенок властен сам выбирать занятия, которые ему нравятся. 

У меня прошлым летом была в продолжение двух месяцев заведена школка из десятка детей от двух лет и старше. Я приготовила домашним образом несколько приспособлений по образцу монтессорских и увидала, что дети с большим удовольствием занимаются ими, когда им предоставлено делать это добровольно. Я представляю себе, что если бы я насильно засадила ребенка пяти-шести лет расстегивать и застегивать столько-то раз подряд рамку с пуговицами, то он делал бы это с большим протестом, а когда я выходила к детям на балкон и, вынося рамки, спрашивала: «Ребята, кому пуговицы? кому крючки? кому банты?», они с охотой и весельем всякий выбирал свое. «Я буду крючки делать, они тугие-растугие!» - «Ну, чего крючки, я буду банты завязывать!» И так далее. И все с охотой занимались тем, что сами выбрали. Один малыш трех лет так увлекался этими занятиями, что когда раз старшие дети кончили заниматься и бегали по террасе вокруг стола, он только на минутку поднял голову от своей работы и не то недоумевающе, не то соболезнующе, важно произнес: «Ишь, взбегались!» И продолжал застегивать свои кнопки. Очень нравились детям катушки с шелками, на которые они подолгу любовались, положивши рядами красивые цветовые гаммы. Один близкий мне ребенок шести лет, проведши несколько лет за границей, после первого урока со мной встретил свою мать, пришедшую за ним, словами: «Maman, comme c’est amusant!» 

Моих детей очень забавляла следующая игра: приносился кувшин с водой и стакан. Ребенок должен был из кувшина налить, не разлив, воды в стакан, сойти с ним по ступенькам с балкона, пронести стакан вокруг большой клумбы, не расплескав, и осторожно влить опять в кувшин. Интересно отметить, что маленькие дети всегда стараются взять на себя задачу скорее более трудную, чем более легкую. И потому мои малыши всегда старались налить стакан пополнее, чтобы было труднее нести его, не расплескав.

Я должна оговорить следующее: школы Монтессори приспособлены для городских детей. Разумеется, в деревне дидактический материал может быть обильно пополнен прямо из природы, и дело учительницы его выбрать, что я и старалась делать со своими детьми.

Но, во всяком случае, воспитание посредством различных приспособлений имеет много преимуществ перед устным. Первое преимущество состоит в том, что ребенок приучается полагаться исключительно на свои силы. Если он ошибся, он не подвергается раздражающему и назойливому вмешательству другого человека, а само дело его поправляет. Например, перед ребенком 8 катушек шелков одного цвета, но различных оттенков. Он кладет их рядом, начиная от самого густого, темного цвета, до самого бледного. Положим, что он пропустил один промежуточный тон. Кончая самой светлой катушкой, он спохватывается, что у него одна осталась без места. Он видит, что ошибся, и снова должен просмотреть все, чтобы найти место пропущенной катушке. Также и с полосатыми палками, также и с лестницей из призм и другими приспособлениями.

Другое преимущество этого воспитания состоит в том, что при работе с дидактическим материалом работает память зрительная и осязательная, тогда как если бы учительница учила с голоса, работала бы память только слуховая.

Третье преимущество – это то, что, так как в школах Монтессори почти упразднены коллективные уроки, и каждый ребенок самостоятельно занимается находящимися в школе приспособлениями, – то дети не мешают друг другу и нет никакого неудобства в том, чтобы в той же школе и в той же комнате учились дети разного возраста. В тех «Детских домах», в которых я побывала, я видела детей двух с половиной лет вместе с детьми 7 лет, и никакого ни беспорядка, ни неудобства от этого не происходило.

При работе с дидактическим материалом учительница должна обращать внимание на то, чтобы ребенок точно называл предметы и их свойства. «Это одна из самых важных частей воспитания», пишет Монтессори. «В самом деле, правильная номенклатура готовит точность языка, которую не всегда встретишь в наших школах. Многие дети без разбора употребляют, например, слова: широкий, большой, длинный и высокий. При описанном же методе учительница, посредством дидактического материала, закрепляет ясные и точные понятия, согласуя их с подходящими к ним словами». Дальше Монтессори говорит о том, что она часто наблюдала, как дети переносят в жизнь те понятия, которые они получили в школе. «Они (дети) начинают проводить между собой сравнения, говоря: «я выше», «ты толще».

Научая ребенка точной номенклатуре вещей, мы облегчаем ему понимание тех слов, которые ему приходится слышать. «Нельзя забывать», говорит Монтессори, «что очень часто ребенок, предоставленный сам себе, делает усилие для того, чтобы понять речь взрослых и смысл окружающих его вещей, тогда как вовремя и рационально данное преподавание предупреждает это усилие, и потому не утомляет, но облегчает ребенка и удовлетворяет его желанию. Существует предрассудок, что сознание ребенка, предоставленное самому себе, остается совершенно праздным. Но будь это так, – ребенок оставался бы чуждым всему миру, а мы, напротив, видим, как он понемногу самостоятельно приобретает понятия и учится словам. Он подобен путешественнику в жизни, который наблюдает попадающиеся ему по дороге новые предметы и который старается уразуметь неведомый для него язык окружающих его, делая невероятные добровольные усилия для понимания и подражания. То преподавание, которое мы даем малышам, должно облегчить им эти усилия, превращая их в наслаждения облегченной и дополненной победы: мы должны быть проводниками этих путешественников, которые вступают в мир человеческой мысли... проводниками разумными и просвещенными, не тратящими пустых и неточных слов, а дающими краткие объяснения произведениям искусства, которыми интересуется путешественник, почтительно предоставляя ему наблюдать то, что ему захочется, а только направляя его наблюдение на самые важные и самые прекрасные вещи для того, чтобы он не терял лишних усилий и времени на бесполезные предметы, а из всего своего путешествия извлек бы удовлетворение и наслаждение...»

Я ничего не сказала об отрицательных сторонах системы Марии Монтессори. Они, конечно, существуют. И избави меня Бог желать слепого подражания ее внешним приемам без понимания тех внутренних побуждений, которые руководят ее деятельностью.

Каждый человек, взявшийся добросовестно за дело педагогики, выработает те приемы, которые пригодны для тех условий, в которых он работает. Но он неизбежно прикинет к своей деятельности результаты работ тех педагогов, которые до него занимались тем же делом.

Я считаю, что, – несмотря на могущие быть ошибки в системе Монтессори, – она поставила нам несколько новых путеводных вех в деле воспитания, которых ни один серьезный педагог теперь не вправе обойти.

Принцип свободы и уважения к личности, за который борется Монтессори, признается теперь всем передовым человечеством. И мы не имеем права лишать ребенка тех преимуществ, которые дает этот принцип,  и на которые, как всякий другой член общества, имеет право и ребенок.

Мы в вопросе воспитания, как и во многих других, уже многое завоевали, чего нельзя у нас отнять. Еще только полвека тому назад Пирогов считал нужным поднять вопрос о том, «нужно ли сечь детей и сечь в присутствии других детей?», о чем и написал целую статью. А сейчас найдется ли человек, который не счел бы праздным подобный вопрос? Какие бы отступления ни существовали на практике,  вопрос этот решен, и решен бесповоротно.

Совершенство бесконечно. И в деле воспитания, так же, как и во всяком другом, есть абсолютный идеал и возможное практическое приближение к нему. Наше дело – искать направления к этому идеалу и сделать по этому пути столько шагов, сколько позволят нам наши силы.

Мария Монтессори показала, как много можно сделать при той горячей любви к делу и той добросовестной работе, которыми она отличается. И если бы каждый нас помнил ту ответственность, которую он несет перед подрастающим поколением, то оно могло бы вырасти лучше, сильнее и свободнее нас...   

Статья из журнала «Монтессори-клуб» № 3 (18) 2009

Фото: интернет-источник