Если фантазия не рождена реальностью, вместо божественной красоты появляется нарост, заслоняющий свет

“Мой метод. Начальное обучение”

Распространено мнение о том, что маленькие дети обладают богатым воображением, и, следовательно, специальное обучение должно развивать в них этот особый дар природы.

Мышление детей сильно отличается от взрослого. Они разрушают наши жёсткие границы, а потом страдают, заблудившись в туманном мире фантазий. Так случается и с дикими племенами. Многие на детей распространяют старую материалистическую идею «онтогенез повторяет филогенез». То есть развитие индивида воспроизводит развитие вида. 

В жизни одного человека повторяется вся история цивилизации, а маленькие дети – это первобытные дикари. Поэтому они так и очарованы фантастикой, сверхъестественным и нереальным. Чем поспевать за полётом научной фантазии, гораздо легче сказать, что неразвитый организм ребёнка мыслит почти так же, как примитивный дикарь, менее цивилизованный, чем мы. Как бы ни интерпретировали особенности детского мышления, можно утверждать, что это состояние временное, переходное. Образование должно помочь ребёнку преодолеть этот период, а не удерживать его на одном месте.

Все формы ещё не законченного развития, которые мы встречаем у детей, действительно, несколько похожи на первобытные. К примеру, язык: бедность словаря, преобладание конкретных существительных, расширение значений слов (одно слово используется в разных ситуациях и обозначает разные предметы), отсутствие правильных глагольных форм (ребёнок употребляет инфинитив). Но ведь никто не предлагает поддерживать этот примитивный язык детей, чтобы им было удобно в их доисторическом состоянии. 

Пусть отдельные нецивилизованные народы ещё остались на таком уровне развития воображения, где реальность уступает фантазии. Но ребёнок мог бы стать частью более развитой культуры, обладающей великими произведениями искусства, научными достижениями. Именно в такой среде может формироваться его ум. 

Естественно, пока сознание ребёнка ещё не прояснилось, его привлекают фантастические идеи, но не стоит забывать, что дети – наше продолжение, более того, им суждено нас превзойти. Самое малое, что мы можем для них сделать – отдать все, чем располагаем сами.

Разновидность воображения, считающаяся собственно детской и якобы творческой, – лишь спонтанная работа детского ума, помогающая малышам присвоить простым предметам особые качества тех вещей, о которых они мечтают, но получить не могут. 

Кто не видел мальчишку, скачущего верхом на папиной трости, ещё и подхлёстывающего «скакуна»? Вот оно детское воображение. С каким удовольствием ребята составляют из стульев и кресел великолепную повозку. Один, растянувшись внутри, с наслаждением разглядывает воображаемую деревню, рукоплещущую толпу, остальные игроки, опираясь о спинки стульев, хлещут по воздуху, якобы подгоняя разгорячённых лошадей.

Однако понаблюдаем за детьми из богатых семей. У них есть спокойные пони, их часто возят в экипажах и автомобилях. Маленькие господа с некоторым презрением смотрят на мальчишку, который скачет верхом на палочке. Они удивляются, видя, как счастлив седок, которого «везут» неподвижные кресла. Богатые дети говорят: «Это бедняки, они так играют, потому что у них нет ни лошадей, ни машин». Взрослый в бедности смиряется, ребёнок фантазирует. Однако это не доказательство развитого воображения, а свидетельство неудовлетворённого желания. Это не природный талант, а осознанная, ощутимая бедность. Конечно, никому и в голову не придёт ради воспитания богатых детей отобрать у них лошадей и дать взамен палочки. И у бедняка не нужно отбирать эту палку. Вот нищий, у которого ничего нет, кроме сухой хлебной корки, пристроился возле окна роскошного ресторана и, вдыхая кухонные ароматы, воображает, что и сам ест все эти восхитительные кушанья. Кто решится ему помешать? Но ведь не станем же мы отнимать у богатых клиентов ресторана вкусное мясо, чтобы у них остался только хлеб и запах жаркого, а воображение стремительно развивалось.

Бедная женщина, нежно любившая своего сына, могла заработать только на кусок хлеба. Она делила этот кусок на две половинки и, протягивая их малышу, говорила: «Это хлеб, а это мясо». Ребёнок был счастлив. Однако ни одна мать не захочет лишить своё дитя необходимого ради развития его воображения. Правда, некая дама весьма серьёзно спрашивала меня, не вредно ли купить пианино дочери, которая постоянно барабанит пальчиками по столу, воображая, что играет на рояле. «Чем же это может повредить девочке?» - спросила я. «Она, конечно, научится музыке, но перестанет упражнять свою фантазию, – ответила дама. – Я не знаю, что выбрать».

На подобных убеждениях основаны некоторые игры Фребеля. Детям дают маленький брусочек, говоря: «Это лошадь». Затем кладут рядом другие маленькие брусочки и говорят: «Это конюшня. Давай отведём лошадь на конюшню». Потом брусочки располагают иначе: «Это башня, это церковь...». В таких упражнениях предметы (брусочки) дают воображению ещё меньше, чем палочка во время игры «в лошадки». На палку ребёнок, по крайней мере, садится, хлещет её и скачет. Но строить башни и церкви из лошадей – это полное смятение ума. К тому же в данном случае фантазирует не ребёнок, он просто должен увидеть то, о чем говорит учитель. Никто не проверяет, действительно ли ученик следит за тем, как конюшня превращается в церковь, или он уже отвлёкся. Конечно, ему хочется двигаться, но нельзя. Нужно досмотреть это своеобразное кино, где педагог озвучивает последовательно сменяющиеся кадры, но в котором, в сущности, ничего нет, кроме одинаковых деревянных брусочков. 

Что развивают в незрелом уме, к чему готовят такие упражнения, что общего это имеет с миром взрослых? Есть люди, принимающие деревяшку за трон и отдающие приказы, как короли. Кто-то считает себя богом. Нарушение восприятия (в самых тяжёлых случаях галлюцинации) приводит к ошибочным суждениям и сумасшествию. Безумные не творят, не создают ничего ни для себя, ни для других, как и ученики, обречённые на неподвижность методикой, доводящей до абсурда невинные проявления их неудовлетворённых желаний. 

Мы часто думаем, что развиваем воображение детей, позволяя им принимать за чистую монету всякие фантастические вещи. К примеру, новогодние персонажи. В некоторых средиземноморских странах это уродливая старуха Бефана. Она видит сквозь стены, спускается по дымовым трубам и приносит игрушки послушным детям, а непослушным оставляет только кусочки угля. В Англии дряхлый старик, покрытый снегом, по ночам разносит детям в огромной корзинке игрушки. Но как наши вымыслы развивают детское воображение? Это же мы фантазируем – не они. Они верят, но не фантазируют. Доверчивость, действительно, свойственна неразвитому существу, которому не хватает опыта, знаний о реальности, чей ум ещё не научился отличать правду от лжи, красоту от безобразия, возможное от невозможного.

Вероятно, именно доверчивость мы стараемся развить в наших детях, тем более, что в период, когда они ещё так невежественны и неразвиты, их так легко обмануть. Конечно, доверчивыми бывают и взрослые, но это качество не говорит об их высоком интеллекте. Доверчивость зарождается в период умственной темноты, и мы гордимся, преодолевая этот период. Мы считаем доверчивость признаком низкой культуры. 

Вот забавный анекдот 17 века. В Париже Новый Мост был местом прогулок и встреч всевозможных бездельников. В толпе, конечно, попадались бродяги и шарлатаны. Одного из них (он зарабатывал на жизнь тем, что продавал китайскую мазь, увеличивающую глаза, округляющую рот, удлиняющую короткие носы и укорачивающую длинные) как-то арестовал полицейский мсье Сартином. Ведя правонарушителя в камеру, он спросил:

– Мариоло, как тебе удаётся привлекать столько людей и зарабатывать столько денег?

– Господин, – ответил жулик, – как Вы думаете, сколько человек проходит по мосту за день?

– 10-12 тысяч.

– А сколько, как Вы думаете, среди них умных людей?

– Около ста.

– Пожалуй, преувеличили, - усмехнулся Мариоло, – но пусть будет по-вашему. Все равно осталось достаточно тех, на ком я могу заработать.

С тех времен изменилось только то, что умных стало больше, а доверчивых меньше. И образование должно вести нас не к доверчивости, а к уму. Тот, кто строит образование на доверчивости, возводит дом на песке…

Мы хотим развивать у детей воображение, основанное на доверчивости? Конечно, оно существует независимо от нашего желания. Но вот малыш перестаёт верить в сказки, и мы радуемся: «Он уже не ребёнок». Это должно произойти, мы ждём этого момента: придёт день, и наш сын перестанет верить во всякие выдумки. Когда пора зрелости в самом деле наступает, давайте спросим себя: «Что мы сделали, чтобы приблизить счастливый миг? Как мы поддерживали слабый детский ум, как помогали ему окрепнуть?» 

Ребёнок преодолевает препятствия вопреки нам, а мы держим его в плену иллюзий и невежества. Мы сильнее. Малыш стремится туда, куда ведёт его внутренняя сила развития и созревания, и он мог бы сказать: «Как много я страдал из-за вас. Мне и без того тяжело подниматься вверх, а вы тянете меня вниз». Представьте, из любви к младенцам, мы сожмём им десны покрепче, чтобы не выросли зубки (младенцы беззубы), не позволим выпрямляться, чтобы они не научились стоять, навсегда остались грудными детьми. Мы впадаем в ту же ошибку, когда сохраняем детскую речь на примитивном уровне. Не произносим звуки как можно яснее, не даём следить за движениями губ, а начинаем невнятно лепетать, повторяя за ребёнком, «тятя, ам-ам». Мы бросаем его в трудный период, удерживаем в прошлом. Ему трудно. 

То же самое с развитием воображения. Нас забавляют детские иллюзии, их невежество, ошибки неразвитого ума. Так ещё недавно мы развлекались, раскачивая хохочущего ребёнка, не думая, что это не слишком полезно для него. Нас развлекает Дед Мороз и доверчивость малышей. Нужно честно признаться, что мы напоминаем одну великосветскую даму, которая, чтобы не скучать, время от времени занималась детскими больницами для бедняков и повторяла: «Какое счастье, что есть больные дети!» Если исчезнет однажды детская доверчивость, мы лишимся огромного удовольствия в жизни. Искусственно тормозить развитие ребёнка, получая от этого удовольствие, – одна из неосознанных ошибок нашего времени. Так в древности калечили младенцев, приостанавливали их рост, чтобы превратить в карликов, королевских шутов. Мы не понимаем, что делаем, однако говорим порой с презрением к детской неопытности: «Я уже не ребёнок». Не будем препятствовать развитию малышей, не будем потешаться над их неопытностью. Напротив, предоставим им возможность расти свободно и, наблюдая за их прекрасными изменениями, повторим вслед за Христом: «Если не будете как дети, не войдёте в Царство небесное». 

Если то, что зовётся детским воображением, есть продукт незрелости ума, бедности и невежества, прежде всего, следует создать для наших учеников насыщенную внешнюю среду, сделать доступными для них разные предметы, обогатить их ум знаниями и опытом, почерпнутым из реальности. И тогда можно оставить их развиваться свободно и ждать чудесных проявлений фантазии.

Бездельник мечтает стать королём, а учитель – директором. Если у ребёнка есть свой дом, своя метёлка, тряпка, посуда, мыло и мебель, он с удовольствием заботится об этом. Его желания спокойны, а внутренняя гармония позволяет развиваться творческой активности.

Реальное обладание успокаивает ребёнка и усмиряет желания, истощающие в пустых иллюзиях его драгоценные силы. Это не фантазии, хотя и для них остаётся место. Однажды учителя, работавшие в образцовом приюте, сказали мне: «Мы тоже даём детям опыт практической жизни, как Вы. Приходите посмотреть». Я пришла. Пришли и разные авторитетные люди, даже университетский профессор, преподаватель педагогики.

Несколько детей, сидя за столом, накрывали игрушечный обед. Их лица были равнодушны. Я в изумлении смотрела на тех, кто пригласил меня. Они выглядели довольными, думая, очевидно, что накрывать на стол понарошку и по-настоящему – одно и то же. Жизнь настоящая и выдуманная – одно и то же. Вдруг подобные ошибки, проникая в наше сознание с детства, остаются там надолго, формируя особый склад ума? Возможно, поэтому один крупный итальянский профессор педагогики сказал мне: «Новое? Свобода? Да почитайте Коменского, он об этом уже написал». Я ответила: «Многие писали, важно осуществить». По-моему, он не увидел разницы. «Не кажется ли вам, что есть разница между тем, кто говорит о миллионах, и тем, кто ими обладает?» – добавила я.

Довольствоваться воображаемым и жить так, словно наша фантазия реальна, бежать за иллюзорным и «не узнавать» настоящее – как часто это встречается. Заметив нечто подобное, мы говорим: «Вернись на землю, дружище!», но сознание точит червь сомнения. 

Право на воображение есть у каждого, независимо от наличия фундамента для возведения фантастической постройки. Но если фантазия не отталкивается от реальности, от правды, то вместо божественной красоты появляется уродливый нарост, он душит ум, заслоняет свет. 

Сколько времени и сил человек терял и теряет из-за этой ошибки. Как порок (а бесцельное использование способностей – порок) истощает тело, вплоть до болезни, так воображение, не опирающееся на правду, изнуряет ум, вплоть до сумасшествия.

Статья из журнала «Монтессори-клуб» № 4 (24) 2010 г.

Фото: интернет-источник