Урок тишины Надежды Смирновой
Надежда СмирноваКаждый раз перед тем, как начать разговор о перспективах
монтессори-педагогики в России, мы делаем паузу. Собираемся с мыслями. И
каждый раз – не знаем, какой ответ будет правильным. Потому что был в
ее истории и 1914 год, когда, несмотря ни на что – голод, холод, военное
положение, – монтессори-классы работали. Был и 1926-й, когда несколько
человек, далеких от науки, но близких партии, приняли решение за всю
страну. Перечислив с десяток всевозможных «но», ответственные товарищи
заявили: «Все эти изъяны исключают возможность использования
биологической теории Монтессори в качестве педагогической основы
советской дошкольной педагогики». Теория монтессори-педагогики была
просто вычеркнута. Но был и 1991 год: когда наступило время перемен…
Елена Недбаева - руководитель НОУ «Монтессори-центр»,
Екатерина Кузьминых - журналист
Другая история
Начало девяностых было временем непростым, неудобным. А для дошкольного образования невозможным. Родители и педагоги понимали: надо что-то менять, а лучше – все. Понимали многие, меняли единицы.
Елена Недбаева: Надежда Николаевна, когда Вы познакомились с педагогикой Марии Монтессори?
В начале восьмидесятых я училась в Московском университете на факультете психологии. Но первые сведения о том, что дает метод Монтессори, я получила не из программных курсов. Тогда в наших педвузах о Марии Монтессори говорили только самые общие слова. На спецкурсе по развитию памяти преподаватель, которая знала о методе Монтессори и очень хорошо к нему относилась, рассказывала про основные преимущества метода Монтессори, описывала некоторые материалы. И когда потом, в 91-м году, Елена Александровна Хилтунен дала первое объявление о наборе курса по системе Монтессори, я собралась и поехала. Потому что уже и представляла, что это, да и время было такое, когда хотелось что-то менять, это стремление было в воздухе. Не все знали, что и как, но желание было огромное.
Вели тот курс Елена Александровна, Дмитрий Сороков, приезжал кто-то из немцев. Тогда, как я сейчас понимаю, наши преподаватели знали чуть больше нас, но самое важное – это был энтузиазм, который вел дальше. Потом был курс, на который приезжала Мария Рот, это был длинный качественный курс, в целом он занял несколько лет. На том же курсе был Теодор Хелльбрюгге, президент Международной Академии развития и реабилитации, который активно занимался интегрированным образованием, Лора Андерлик – основатель Mонтессори-терапии, специалист по космическому воспитанию Гербхард Зееле, глубокий знаток теории метода профессор Аурин. Там был достаточно интересный подбор и российских лекторов.
Е.Н.: Чем Вас привлек метод?
Монтессори-педагогика ничего не дает в значении «дать, навязать». В педагогическом лексиконе даже понятие такое есть, учителя так и говорят: этот ребенок взял урок, тему, а этот не взял. А у Монтессори – нет, она создает условия. Это гораздо больше. А дальше все зависит от ребенка. Возможности ребенка колоссальны и ограничить его линейной программой навязанных примитивных действий невозможно. Я не знаю другой педагогики, где было бы такое равновесие всех компонентов. С одной стороны – это индивидуализация, когда каждый ребенок ни на кого не похож и свое развитие выстраивает по собственной программе, с другой – уважение и внимание к интересам других.
Основная идея монтессори-педагогики – мы помогаем ребенку стать человеком своего места и своего времени. У нас он учится самому главному: жить в том мире, который есть.
Е.Н.: Если бы Мария Монтессори работала и в наши дни, стала бы она менять что-то в среде, в подходе к обучению?
Наследие Монтессори – это такой сплав Востока и Запада, философии и технологии, свободы и дисциплины. С одной стороны, свобода выражения для педагога и ребенка, а с другой – отработанные презентации, нормы поведения. Мне кажется, есть четкие опоры, и они должны оставаться неизменными. Но, как ученый, Мария Монтессори всегда стремилась опираться на самые последние исследования, и все, что она делала, было на пике внимания научного сообщества. Я уверена, что и современные наработки она обязательно включила бы. Мир вокруг изменился. И среда не может не измениться. Неизменной остается природа ребенка. И поскольку мы говорим о природосообразном образовании, наша задача та же: наблюдать, анализировать и менять среду в соответствии с главной задачей – нормализацией современных детей.
Е.Н.: Сразу хочется задать вопрос о нормализации. Нашей площадке 10 лет – а такие нормализованные работающие дети, к сожалению, редкость. Чего не хватает? Каковы типичные ошибки для российских площадок?
Многое идет из истории, обуславливается менталитетом. Педагогу трудно изменить свой взгляд на то, в чем заключается его роль. Сколько бы мы не говорили на словах, на деле считаем – наша задача обучить и развить. Даже если после курсов выходим с твердым убеждением, что мы этого делать не должны, то тут же сталкиваемся с родителями, которые нас убеждают в обратном – должны и обязаны. И мы развиваем и обучаем. Наш минус – слишком активные взрослые, которые постоянно что-то делают возле детей и с детьми, и времени на наблюдения у них не остается.
Меня всегда спрашивают – 30 детей и один педагог. Как же он справится? Только так и справится. 30 детей и понимание – дай-ка я сяду, и посмотрю, что происходит. И вот с этого момента начнется монтессори-педагогика. Если у нас будет пятнадцать детей и двое взрослых – мы всегда будем обучать и помогать. Каждую секунду – помогать, поддерживать, вкладывать в них самое лучшее. У нас будут хорошие дети. Но не будет ни нормализации, ни монтессори-педагогики.
С общепринятой точки зрения мы получаем качественный результат. Наши дети много чего умеют, знают, они хорошо воспитаны, к нам очередь. Никто проблемы не видит, все гораздо лучше, чем в соседних детских садах. Отсюда среда, в которой слишком много всего. Отсюда недостаточное внимание к тому, как среда воспринимается ребенком. Как часто мы думаем о том, что ребенок увидит? Есть ли у него возможность сосредоточиться? Но от Монтессори это, оказывается, по-прежнему очень далеко. Потому что ее результат – не в том, до скольки считает ребенок, как он пишет и читает, а в том, насколько он остается самим собой, насколько потом сумеет различить, что для него в жизни важно, а что – нет, будет ли он прикладывать усилия, чтобы добиться своих целей.
Е.Н.: Есть дети, которым не подходит такой формат?
На мой взгляд, нет. Есть семьи, которым он не подходит. Ребенок не приходит к нам насовсем и ниоткуда. Он приходит из семьи, в семью возвращается. Это контекст его жизни. Если семья принимает философию Монтессори – прекрасно. Но есть семьи, которым нужно что-то другое, и это нормально.
Другой подход
Чуть больше двадцати лет прошло с открытия первых площадок в России. Самые первые и самые стойкие – Снежинск, Омск, Томск, Ревда, Озерск. Уже выросло первое поколение Монтессори-детей, родителей, педагогов. Однако наше Монтессори-сообщество достаточно долго оставалось «вещью в себе», и тот образовательный продукт, который получился – самобытен, интересен, но не совсем то, что понимают под Монтессори-методом во всем мире. И сейчас у педагогов есть потребность учиться дальше. Не случайно, в Монтессори-практике нет понятия завершенного образования. Предела нет. Но есть базовый уровень, требования к которому со временем возросли. Причем, как со стороны преподавателей, так и со стороны слушателей.
Е.Н.: В Новосибирске первый курс был прочитан в 2004 г. А когда и где Вы читали свой первый курс?
Первый курс был специфический. В 1996 году мы командой поехали в Омск, на четыре дня. Четыре дня – и готовый педагог. Слушателей – 42 человека. Мы планировали дать общее представление метода, а перед нами оказались люди, которые уже запустились, и им нужны презентации и опыт. За четыре дня дали все презентации в режиме нон-стоп. Потом стало понятно, какие это иллюзии, что люди ВСЕ поняли и ВСЕ увидели. То, что мы успели рассказать, никто не успел ни услышать, ни понять. Но в плане энтузиазма – да, было хорошо. У людей появилось ощущение, насколько это здорово и как это важно. К сожалению, для работы группы этого явно недостаточно.
Е.Н.: Как курс менялся?
Самое больное место обучения сейчас – это практика и опыт. Хорошо научить, может быть, и есть кому, а площадок, где можно было бы проходить практику, мало. Не в каждом городе есть такие. Хотя есть хорошие группы, но надо понимать, что площадка не готова постоянно принимать студентов. Это другая форма работы.
Весь мир идет к тому, чтобы менять формы образования. Я уверена, что Мария Монтессори обязательно использовала бы современные возможности. Конечно, полностью курс в онлайн не уйдет никогда, – очень много живых вещей, которые через компьютер не почувствуешь. Но часть программы – может. Вспомним первые курсы самой Марии Монтессори: там было 50 часов теории, 50 – работы с материалом, 50 – практики. Потом часы прибавились, но соотношение осталось.
Курс, который мы готовим сейчас, рассчитан на 1400 часов. Он для тех, у кого нет психологического или педагогического образования, педагогика и психология – не академические, вузовские, а прикладные, в программу мы включили все те аспекты, которые нужны практикующему педагогу, плюс практика, стажировка, а на выходе – диплом о переподготовке, получении новой квалификации. Хотя образование должно быть разным – тогда оно будет соответствовать духу монтессори-педагогики.
Другие дети
Новый формат образования, личностно-ориентированный подход, предельная свобода для развития ребенка и запредельные возможности – современные родители ценят перспективы такого подхода. Но парадокс – делая шаг навстречу этой системе, родители, и педагоги зачастую не могут принять ее до конца: трудно доверить будущее ребенку, трудно поверить в то, что суховатая средовая педагогика справится в одиночку, без помощи других, непросто дается и осознание того, что взрослый не всесилен.
Е.Н.: Вы открывали в Снежинске школу. Общаетесь с выпускниками?
Связь есть, общаемся. Сейчас это уже взрослые люди, интересные, состоявшиеся. Они уходили от нас в двенадцать лет: представьте себе подростков, и вы поймете. Но в итоге наши выпускники оказались в числе уважаемых в классе людей.
Важно то, что монтессори-дети вырастают реалистами, они не оторваны от мира: они договариваются, отстаивают свое мнение. Нормализованные дети – это не дети в сиропе, они и подраться могут, другое дело – они умеют адекватно выходить из таких ситуаций. Наши мальчишки могли договориться о том, как драться можно и как драться нельзя.
Е.Н.: Как Вы понимаете, кто по окончании курса останется в профессии?
Важнейшее для педагога качество, о чем говорила сама Мария Монтессори, – это смирение. Смирение перед тем величием и той задачей, которую решает ребенок. Он буквально из ничего строит человека.
Взрослым часто свойственно переоценивать свое значение – мы учим, мы воспитываем. Так вот – ни один человек не воспитает и не научит, если ребенок не будет делать этого сам. Вроде бы это общее место в монтессори-педагогике, но если вдуматься – ребенок решает грандиозные задачи: он за три года научается ходить, говорить, сам осваивает язык. Каждый из нас – это результат того самого труда.
Наша миссия - помочь ребенку стать человеком своего места и времени, и мы – педагоги, тоже часть этих условий. Наши дети попадут в тот мир, который они построят сами. И построят именно таким, какие будут сами. Мы должны создавать среду из лучшего. Ребенок непрерывно развивается, растет, строит, ищет. И педагог тоже. Если он знает все – это точно не монтессори-педагог.
Е.Н.: На Ваш взгляд, в Монтессори-педагогике есть минусы?
Я их не вижу. Потому что это не методика, и не метод. Мария Монтессори всегда была категорически против приписывания ей авторства. Нет монтессори-педагогики, есть педагогика научная. Может быть, в ней еще что-то не доделано, не допонято. Но это нормально для науки, которая развивается. В физике есть недостатки? То же самое и с монтессори-педагогикой. Можно чего-то не знать о ребенке, чего-то не понимать. И так будет, наверное, всегда. Важно то, что это научный подход для реального ребенка.
Е.Н.: В этом году Российское монтессори-сообщество отмечало столетие со дня открытия в России первого детского сада по системе Монтессори. Что дальше?
Статья из журнала «Монтессори-клуб» № 2 (37) 2013 г.
Как и где узнать о педагогике Монтессори больше?
Предлагаем Вам стать участником программы "Монтессори-педагогика для всех". Это платная рассылка серии из 48 писем, каждое из которых включает в себя подборку статей о педагогике Монтессори, задания для самоконтроля и мультимедийные материалы.
Автор программы Елена Хилтунен: Монтессори-педагог, инициатор и родоначальница возрождения монтессори-педагогики в России, эксперт Ассоциации монтессори-педагогов России, автор более 30-ти книг о педагогике Марии Монтессори.
