Юдиджит Баттачарджи
Грамматика с рождения
Несмотря на то, что люди воспитывают детей уже тысячи лет, мы еще плохо понимаем, как именно малыши учатся говорить, логически мыслить и планировать свои действия. Молниеносная скорость развития организма в первые годы совпадает с формированием огромного клубка нервных цепочек. У новорожденного в мозгу находится около ста миллиардов нейронов – столько же, сколько у взрослого. Нервные цепочки укрепляются в результате повторяющейся активации. Между годом и пятью, а также в ранней юности мозг проходит через циклы роста и оптимизации, причем опыт играет ключевую роль в усилении тех цепочек, которым суждено сохраниться.
Нервные волокна мозга здорового взрослого человека, МРТ
Шапочка с датчиками
Влияние на формирование мозга и природы и воспитания особенно ярко проявляется при развитии речи. За доказательствами я обращаюсь к Джудит Гервейн, специалисту по когнитивной нейробиологии из Университета Декарта, которая последние десять лет исследует лингвистические способности детей. Мы встречаемся на лестнице, ведущей в парижскую больницу имени Робера Дебре, где Гервейн собирается провести эксперимент на новорожденных.
Я следую за ней в кабинет рядом с родильным отделением. Первого «добровольца» привозят на тележке. Он завернут в одеяло – белое в розовый горошек; следом идет отец. На голову младенца надевают шапочку, усеянную похожими на кнопки датчиками. Они должны сканировать мозг ребенка, пока ему проигрывают последовательности звуков вроде «ну-джа-га». Но «доброволец» лишь заходится в недовольном плаче. Опыт немедленно прекращается, и отец уносит малыша.
Когда они уходят, Гервейн, сама ставшая мамой несколько месяцев назад, признается, что такие неудачи нередки. Привозят другого новорожденного, тоже в сопровождении отца. На этот раз эксперимент проходит без сучка без задоринки – младенец спит с первой до последней минуты.
В лаборатории Патрисии Кул в Вашингтонском университете исследователи изучают активность мозга младенцев с помощью магнитной энцефалографии, чтобы выявить схему возбуждения нейронов.
Джудит Гервейн и ее коллеги на протяжении нескольких лет сканировали мозг младенцев с помощью спектроскопии в ближнем инфракрасном диапазоне, одновременно проигрывая им разные последовательности звуков. Некоторые строились по типу АВВ («му-ба-ба»), другие – по типу АВС («му-ба-ге»). Исследователи обнаружили, что участки мозга, ответственные за речь и распознавание звуков, лучше реагируют на последовательности типа АВВ. Позже они выяснили, что мозг новорожденного также способен различать последовательности ААВ и АВВ. Выходит, младенцы замечали не только само повторение, но и где именно оно происходит.
Гервейн в восторге от этих открытий, поскольку порядок звуков – фундамент, на котором строятся слова. «Информация о позиции – ключевая для языка, – говорит исследовательница. От порядка слов в предложении зависит многое: «кровь с молоком» – совсем не то же самое, что «молоко с кровью». Судя по тому, что мозг младенца с первых дней жизни определяет разнотипные последовательности звуков, алгоритмы изучения языка заложены в нейронной ткани изначально. «Долгое время ученые считали, что дети сначала учат звуки, потом начинают понимать слова, а затем группы слов, – говорит Гервейн. – Но теперь мы знаем, что младенцы учат грамматику с рождения».
Малыши исправляют грамматические ошибки
Исследователи под руководством Ангелы Фридеричи, нейропсихолога из лейпцигского Института человеческой когнитологии и науки о мозге Общества Макса Планка, подтвердили это мнение в ходе эксперимента с четырехмесячными детьми, которым проигрывали речь на незнакомом языке. Сначала они слышали серию итальянских предложений с разными формами глаголов – к примеру, «Брат умеет петь» и «Сестра поет». Через три минуты им давали прослушать другие фразы на итальянском, причем некоторые были некорректны – «Брат петь», «Сестра умеет поет» и т. п. Исследователи измеряли активность мозга с помощью крошечных электродов, прикрепленных к головам младенцев. Во время первого эксперимента малыши одинаково воспринимали правильные и неправильные предложения. Но уже через несколько раундов на ошибочные конструкции они стали реагировать совсем иначе.
Семимесячные близнецы Феликс и Вива Торрес из нью-йоркского района Гринвич-Виллидж.
Дома с ними разговаривают на двух языках.
За пятнадцать минут дети уяснили, какие предложения построены верно. «Хотя они и не улавливали смысла фраз, им удалось разобраться в грамматике, – утверждает Фридеричи. – На этом этапе обучения языку дело не в синтаксисе, а в фонологически закодированной закономерности».
Исследователи доказали, что малыши в возрасте двух с половиной лет вполне могут исправлять грамматические ошибки в речи персонажей кукольного театра. К трем годам большинство детей уже понимает, как устроен родной язык, а словарный запас малышей стремительно растет.
Расцвету лингвистических способностей сопутствует формирование новых связей между нейронами, благодаря которым речь эффективно воспринимается сразу на нескольких уровнях: звуковом, смысловом и синтаксическом. Ученым еще предстоит понять, как младенческий мозг усваивает язык. Однако, по словам Фридеричи, уже сейчас очевидно, что «одного оборудования недостаточно – нужны входящие данные».
Любимый язык младенцев
Патрисия Кул и ее коллеги изучали главную загадку овладения языком: как дети к году усваивают звучание родной речи. В первые несколько месяцев жизни они способны распознавать звуки абсолютно любого языка. Однако между шестью месяцами и годом в отношении родного языка эта способность совершенствуется, а в отношении иностранных – ослабевает. Японские дети, к примеру, перестают различать «л» и «р».
В ходе эксперимента исследователи знакомили девятимесячных детей с китайским языком. Некоторые общались с живыми носителями китайского, которые играли с ними и читали им книжки. «Малыши были очарованы этими людьми, – говорит Кул. – В приемной они ждали их и постоянно смотрели на дверь». Дети из другой группы видели и слышали тех же самых носителей китайского по телевизору, третья же группа только слушала аудиозаписи китайской речи. После 12 занятий малышей протестировали на способность распознавать фонемы китайского языка.
В 20 месяцев мозг Эсме Йи словно губка впитывает лингвистическую, культурную и социальную информацию, пока ее семья забавляется играми на корейском. После обеда отец Эсме отведет ее на игровую площадку, где ребенок сможет порезвиться.
Исследователи предполагали, что дети, смотревшие видео, продемонстрируют тот же уровень, что и их сверстники, непосредственно общавшиеся с людьми. Однако разница оказалась огромной! После живого общения дети были способны различать китайские фонемы с той же легкостью, что и носители языка. А вот все остальные – смотрели ли они видео или слушали аудио – ничему не научились.
«Мы были потрясены, – говорит Патрисия Кул. – Результат эксперимента изменил наши фундаментальные представления о мозге». Основываясь на результатах этого и других исследований, Кул выдвинула идею, которую называет «гипотезой социального шлюза». Она заключается в том, что социальный опыт открывает путь к языковому, когнитивному и эмоциональному развитию.
Фото Линн Джонсон
Статья из журнала «Монтессори-клуб» № 1 (46) 2015 г.